Военное детство

Прошло 80 лет, как отгремела Великая Отечественная война. Все меньше остается ветеранов и тех людей, которые помнят эти страшные годы. Среди них моя тетя Мария Павловна Гордеева (Гущина), проживающая в хуторе Зимняцком Серафимовичского района. Войну она встретила шестилетней девочкой, но события военных лет навсегда врезались ей в память.

Сегодня, 17 июня 2025 года Марии Павловне исполняется 90 лет. Поздравили юбиляршу родные и близкие, глава Зимняцкого сельского поселения Елена Фролова посетила Марию Павловну и передала поздравления от главы Серафимовичского района и районного Совета ветеранов.

Накануне юбилея я побеседовала с тетей Машей, и хочу поделиться воспоминаниями нашей уважаемой юбилярши с читателями районной газеты. Военное время оставило отпечаток на каждой семье и каждой судьбе человеческой. И Мария Павловна не стала исключением. Ее детские напоминания наполнены страхом, бомбежками и голодом.

• Я родилась 17 июня 1935 года в хуторе Грушине, а записали хутор Подольхи, потому что у нас был Подольховский сельсовет Фрунзенского района Сталинградской области, – начала свой рассказ Мария Павловна. — Родители мои — Гущин Павел Федорович и Гущина Степанида Ильинична. Они работали в колхозе, выращивали телят. У них было по стаду молодняка крупного рогатого скота. Были базы, 30 или 40 голов. Их надо было накормить, напоить, почистить у них, постелить.

У меня сохранилось фото большой семьи Гущиных. В центре мой дед, Гущин Федор Васильевич, глава семьи. Мы все называли его «батя». У него рано умерла жена, и он один воспитал семерых детей. Это фото военных лет, мои первые воспоминания о войне связаны с ним. Проводы моего дяди Ивана Федоровича Гущина на Великую Отечественную войну. Дядя не был женат и очень нас любил. На фото я на коленях у дяди, а рядом стоит моя старшая сестра Пелагея. 4 августа 1941 года призвали моего отца Павла Федоровича и до 1946 года мы о нем ничего не слышали. Он прислал только одно письмо, первое и последнее, что он живой. Мы были так рады. Я пришла к соседям и говорю им: «Что же вы сидите, не радуетесь, что папаня жив?» У соседей отец пришел домой израненный. Он долго лежал в госпитале, его отпустили домой, он болел и умер.

В 1942 году мне было уже 7 лет, американский студебеккер приезжал к нам, был на наших садах. Немец уже был в Серафимовиче. А к нам он не переправился, не сумел переправиться. Сады были под горой на Грушине. Наш дом стоял на горе, а под горой барак, прямо в нашем саду. Мы пришли с Полей, со старшей сестрой, туда на сады, а там машина страшенная. Мне очень понравилась фара, я только до фары доставала. Она у меня в глазах до сих пор стоит, как я ее трогала.

Возле каждого дома каждый для себя вырыл окоп, там прятались во время бомбежек. Однажды мама ушла кормить телят, а мы с Полей дома были одни. Началась бомбежка. Поля схватила одеяло и побежала прятаться вперед меня в окоп. Я побежала за ней, наступила на одеяло, и мы с ней упали, завернулись в это одеяло. Мы с Полей попадали под гору. Под горой была наш окоп, который вырыли мы с мамой. Когда мы прибежали, в нем уже были люди, наша соседка, которая жила рядом. Было страшно, все гудело. Видно было, как самолет гудел и сбрасывал бомбы на МТС, там была техника, колхозные трактора. Это было недалеко от нашего дома. Когда бомбежка закончилась, и мы вернулись домой, около нашего крыльца, возле порожка, на земле лежали два осколка от бомбы, рваные.

В 1942 году нас эвакуировали в хутор Зимник. У меня была тряпичная кукла, я сделала ее сама. Когда уже надо было ехать, я пошла на коровий баз. Выкопала ямку, завернула куклу и закопала. А когда приехали из эвакуации, пошла искать, лопатой рыла, копала, но не нашла это место, и кукла моя сопрела. В Зимнике мы жили в доме нашей тети Фроси, сестры отца. Мы тут жили с нашей бабушкой. На полуторке нас везли. Ехали мы на машине с колунами, бабушка, мама, я и Поля. Вез нас шофер. Мы ехали, а за нами летела рама. Мы боялись, что она будет нас бомбить, но не бомбила, а летела над нами. Было очень страшно. Мы приехали и разгрузили калуны. Мы с Полей поссорились. Один калун покатился и разбил десятилитровую бутыль с керосином. Керосин потек на калуны. Бабушка схватила эту бутыль, чтобы не выливалось все и понесла во двор. Она отругала сестру, так как керосин очень ценился и его надо было беречь.

Мы жили все в одной хате у бабы Фроси. Ее тут не было. А ее отец, батя, наш дед Федор Васильевич Гущин оставался дома, на Грушинах. У него в доме располагался штаб. Когда немца угнали из Серафимовича в 1942 году нам безопасно стало. Мы приехали назад в Грушин. Мама и баба Фрося стоят на крыльце, а начальник штаба подошел и спрашивает: «Чьи это дети?» Мама пригребает нас обеих обняла и говорит: «Это мои дети». В 1943 году уже тут солдат не стало. Когда выгнали немца из Серафимовича, военные уехали отсюда.

Еще одно воспоминание, как я стою в хате и гляжу в окно. У Толмасовых, наших соседей, там, где они выкидывали мусор, бегут два солдата. А это оказываются румыны. Откуда они взялись, я не знаю. На них шапки-ушанки, шинелишки какие-то. Дело было зимой. Было холодно, а они в ботинках. Прямо перед нашими окнами пробежали. И в этот мусор. Там от тыквы шкорки. Соседи ели тыквы, а шкорки от них выкидывали. Они схватили эти шкорки и я видела, как они их ели из мусора. Были голодные. Немец был в Серафимовиче, он не переправлялся через Дон, а как-то они оказались тут, эти два румына.

Осенью я пошла в школу в хуторе Подольхи. Первого сентября пошла разутая, босая. В сентябре уже прохладно было. Стою на крыльце, мне надо ноги посогреть перед уроком. Меня учительница зовет в класс: «Маруся, заходи, звонок прозвенел». А я никак не могу согреться, так замерзла пока до школы дошла. Потом мне мама нашла чирики, кто-то сшил брезентовые тапочки. Они были очень тонкие, но уже не босая ходила. Поля была меня на 3 года старше, но часто болела и пропускала школу и к четвертому классу я ее догнала по обучению. Мы вместе стали ходить в школу. У нас были одни валенки на двоих. Потом мама сказала: «Через день будете ходить в школу». Поля училась на «отлично». В четвертом классе тогда сдавали экзамены, и она сдала их на все пятерки. И мне помогала учиться. Мы вместе сидели.

Жили голодно. Ели то, что выращивали на огороде: тыкву, кукурузу, иногда картошку. Из хозяйства была корова. Мама за ней ухаживала. Но ее кормить было нечем, и у коровы не было сил утром подняться. Мама пойдет утром, людей соберет, и они помогали корове вставать.

В 1946 году вернулся отец, стало жить полегче. Семья увеличилась. Родили еще троих детей: Алексея (1947), Валентину (1950), Ивана (1953). Мы с Полей довоенные, всего пять детей было. Жили скромно. Всех детей надо было накормить, одеть, выучить. Но мама всех нас любила. Когда я закончила 7 классов, за обучение в 8 классе запросили 75 рублей. Мама полезла в погреб, набрала лука, мешок картошки, продала на базаре и заплатила мне за обучение. Потом каждый год платила. Так я закончила 10 классов. В 1953 году родился младший брат, я никуда не поехала дальше учиться. На следующий год летом я работала на стройке, помогала каменщику, таскала тяжелые кирпичи. Заработала 80 рублей за месяц и поехала учиться. Поступила в трехгодичную агрономическую школу в Дубовке. Мне стали платить стипендию — 120 рублей. Проучилась два года и потом нас перевели в Новоаннинский техникум. В 1958 году закончила техникум по специальности агроном. Меня послали работать учетчиком в совхоз Зимняцкий, где я проработала 8 лет. Учитывала работу тракторов, пахоту, культивацию, посев. Ездила по полям. Потом я научилась печатать на машинке и стала работать секретарем в райпотребсоюзе. Так хорошо научилась печатать, что могла это делать с закрытыми глазами. В 1973 меня избрали депутатом областного совета от Зимняцкого избирательного округа. Всегда люди ко мне обращались, всем старалась помочь.

В 1980 году ушла на курник, работала птичницей. Было три корпуса за хутором. Ходила пешком, ездила на работу на велосипеде. Проработала там 12 лет.

Мы с девчатами ходили в клуб в кино. Там познакомилась со своим мужем Тимофеем Гордеевым. Он сказал: «Вот эта девушка будет матерью моему ребенку». На других не обратил внимание, понял мой характер, что я могу принять чужого ребенка. Он был вдовцом с маленьким ребенком. Виктору было полтора года. Мы повстречались с Тимофеем и 7 января 1959 года расписались, 11 января была свадьба. Прожили с ним более 60 лет до 21 октября 2021 года. У нас с ним родилось еще двое сыновей Александр и Федор. Троих сыновей вырастили, дом построили, жили дружно, дождались с ним внуков, – заключила со слезами на глазах юбилярша.

С Марией Павловной очень интересно. И хотя сейчас она часто болеет, уже не может вести активный образ жизни, но не падает духом. Много читает. Любит слушать по радио песни, общается по телефону с подругами. К ней приходит в гости брат Алексей, тоже вдовец. Из пяти детей их осталось только двое. За Марией Павловной ухаживает младший сын Федор и сноха Анна. Свой 90 — летний юбилей Мария Павловна встречает с оптимизмом. Любит, когда мы ее навещаем. Хочется пожелать ей крепкого здоровья, душевного спокойствия, всего самого наилучшего, дождаться правнуков и собрать всю родню на столетний юбилей.

С любовью и уважением племянница Татьяна Чулкова и все родные.