Усть-Медведицкая газета

В.Д. Хохлачев: воспоминания о войне

Василий Дмитриевич Хохлачев родился 31 января 1922 года в простой крестьянской семье в деревне Заход Старицкого района Тверской области. На фронт был призван в июне 1941 года, прошел через всю Великую Отечественную войну. Награжден медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией», орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени. Более 20 лет проживает в х. Березки.
В 2000 году была выпущена книга «Детство. Юность. Война…», которая содержит воспоминания Василия Дмитриевича о своем жизненном и военном пути. Сегодня мы публикуем некоторые из них.
Орловско-Курская дуга
В мае нас погрузили в эшелон и отправили в Степной округ. Степной округ — это там, где начались бои на Орловско-Курской дуге. Там мы расположились недалеко от Россоши и Обояни. Я спал в палатке, солдаты вырыли себе землянки. Все войска Степного округа располагались в балках. Там балки были, поросшие дубом и другими деревьями лесными, скрывали все. Мы очень скрытно были там, нам говорили как можно меньше высовываться. Шли очень сильные бои на Орловско-Курской дуге. Мы стояли во втором эшелоне и ждали. Вот-вот приблизятся немцы, прорвут первый эшелон, и мы должны будем встретить врага во всеоружии. Земля была набита артиллерией, пушками. Танки закапывали по самые башни. Я еще был мальчишкой, сколько мне было — 21 год всего лишь. И когда это мощное сражение закончилось, а первый эшелон их не пропустил, мы в бой даже не вступили. Потом мы пошли в наступление. И вот, когда мы пошли в наступление, оказалось, что поле боя было когда-то громадным пшеничным полем, а сейчас было усыпано трупами, танками, пушками. Танк на танке был. Очень много танков без башен, потому что снаряды были бронебойные. Трупы танкистов на танке, под танком, возле танков. Все окопы были забиты трупами. И нашими, и немецкими. Это месиво страшенное. И вот это побоище у меня до сих пор стоит перед глазами. Это было страшно. Мы шли за отступающим немцем. Немцы отступали очень хитро. Бьешь, бьешь, а никак не прорваться. А потом — бах! И немцев нет. Немцы пропали, их начинают искать. А немцы уже заняли новые огневые позиции.
Слева, метрах в 500-700-х, стоит 76-миллиметровая батарея пулевых пушек. Немцы засекли и лупят по ним, расчета не видно, только пушки подпрыгивают вверх-вниз. Как разорвется снаряд, так они и подпрыгивают. В общем, раздолбал немец эту батарею. Я впервые услышал, как над головой шуршат довольно солидные снаряды. И вот тогда я почувствовал, что это смертельные снаряды.
Я был артиллерийским техником. А техника иногда отказывала. Ты должен сделать так, чтобы перед каждым налетом все работало, а то могут приписать черт знает что. И приписали, когда пулеметы ДШК у меня отказали, а они между прочим, очень были плохо сделаны. Мне особист говорил: «Ты давай смотри, чтобы у тебя пулеметы все работали. Если они не будут работать по немецким самолетам, то они будут бить по тебе». Приходилось применять все мои возможности, способности и знания по пулеметам ДШК.
И вот был такой случай. На батарее одна 37-миллиметровая полуавтоматическая пушка не работает. Налет, а она не стреляет. А если пушка не стреляет, то виноват техник, с меня могут снять голову. Я прибежал на батарею, жду налета, чтобы посмотреть, как будет работать батарея. Дождался, идут самолеты Ю-88 или Хейнкели. Батарея начинает стрелять, а эта пушка не стреляет. Смотрю, заряжающий испугался и не видит, куда и что он сует. А там надо было заряжать сразу пять снарядов в полуавтомат.
Я отставил этого заряжающего, стал сам заряжать, и пушка начала стрелять. И в тот раз мы сбили самолет.
Приходилось все время бывать на батареях, помогать. И был другой случай. Отказала такая же пушка. Оказалось, что там не работал полуавтомат. Я снял его с пушки и в окопе начал ремонтировать. После ремонта поставил его на место и хотел попробовать сам его зарядить. А заряжающий мне говорит: «Нет, товарищ лейтенант! Я сам справлюсь. Ты посмотри со стороны». В это время начался налет мессершмиттов. Два налетели на батарею. Батарея открыла огонь, и один из мессершмиттов из пулемета пробил грудь моему заряжающему. Заряжающий погиб. Можно сказать, он спас меня. Если бы заряжал я, то на его месте был бы я.
Мне приходилось все время бегать по батареям. Когда привозили снаряды из тыла в штаб полка, а полк располагался недалеко от батареи, то спрашивали, кто знает, где батарея находится? Вот лейтенант знает, пусть везет к батарее. Хромченко, начальник артснабжения полка, оставался в штабе, а я садился в машину и вез боеприпасы на батарею.


Однажды везу я боеприпасы на какую-то батарею, а впереди идет танковая колонна. Я пристроился за ней. И вдруг танки пошли врассыпную. Я удивился, почему они нарушили боевой порядок. Оказывается, на нас летят самолеты. Началась бомбежка. Я выскочил на ступеньку ЗИСа и начал командовать шоферу влево-вправо, уворачиваясь от бомб. К моему счастью, бомбы рядом не взорвались. У меня целая машина боеприпасов. Если бы какой-нибудь осколок попал к нам в кузов, то от нас ничего бы не осталось. Потом, когда закончилась бомбежка, танки опять собрались, и я поехал дальше на батарею.
Запомнился мне город Герлиц. Я ехал на мотоцикле в рабочем костюме по улицам этого города. Белые флаги были вывешены на балконах. Людей не было. Обнаружили склад немецких 88-миллиметровых зенитных пушек. Александру Михайловичу Канашу командирование поручило уничтожить эти снаряды, расстрелять их без цели в сторону. Сначала у нас ничего не получалось, а потом мы догадались, что там полуавтоматический затвор и механизм автоматического выбрасывания гильз. С этим раньше не встречались.
На нашем пути мы увидели брошенный «Тигр». Я залез в этот танк, меня удивила чистота внутри. А когда сел на место водителя, меня поразила хорошая видимость.
Помню, было раннее утро. Я приехал на батарею, а возле пушек никого нет. Меня это сильно насторожило. Вдруг мне кричат солдаты: «Давай быстрее к нам!» Они прятались возле трубы. Оказывается, работал снайпер, но он меня не задел.
Из Германии нас повернули в Чехословакию, в Либерец. Чехи очень жестко обращались с немцами, а нас встречали радушно. 8 мая какой-то проезжающий командир сказал, что завтра война закончится. Но для нас она еще продолжалась. Над нами все еще свистели пули гибли люди.
У меня в официальных документах записано — окончил войну 11 мая 1945 года.
В городе Тата, на северо-западе Венгрии, в 1946 году нас посадили в эшелон и отправили в Россию. Ехали мы через Румынию. Когда мы пересекли нашу границу, мы целовали землю! Нас никто не заставлял это делать, но мы все радовались, что вернулись домой.

4 февраля 2021 13:18